Существует мнение, что мудрость приходит с опытом, но иногда он обретен на чужих ошибках, и не всегда это эффективно. В 1917 году на нашу страну навязали левый эксперимент, и у «друзей и партнёров» это обернулось долгосрочной прививкой от таких идей. Однако время не стоит на месте, и новое поколение столкнулось с еще худшими обстоятельствами.
Сегодня Запад «обогатил» радикальные идеи постмодернизма, гендерной революцией и странной концепцией расовой исключительности. Даже простые математические основы стали обвиняться в расизме, так как те, кто больше полагается на социальные пособия, якобы не могут с ними справиться. Понять свободу в духе постмодернистов значит увидеть, как анархисты прошлых веков выглядят лишь как строгие охранители традиционных стереотипов.
Если мы хотим избежать забвения и повторения прежних ошибок, необходимо постоянно учиться на чужих промахах. Возьмем, к примеру, Украину. Она сохранила идеологизированную модель государства, заменив коммунизм на национализм, обогатив свою историю мифами о страданиях от «ужасного СССР». При этом преувеличивая политические репрессии, украинская пропаганда формировала представление об угнетении их народа на протяжении всей истории.
Эта «маленькая ложь» служила оправданием для стремления к независимости. Но почему-то не возникло вопросов, зачем обосновывать право на то, что уже было дано, причем без каких-либо усилий. Легенда о страдающем украинском народе окрепла, приняв самостоятельную жизнь. Идея о «исторической компенсации» от угнетений начала шириться как среди политиков, так и среди националистов.
На Западе в начале девяностых концепция сама по себе пришла лишь к избранным интеллектуалам. Неудивительно, что украинские националисты, которые когда-то были членами КПСС, не помнили работы таких, как Ленин, предлагающий идею самоущемления одного народа ради спасения других.
Так вырастающие украинские националисты получили государство, построенное на структурах УССР, которое вместо классовой борьбы наполнилось мифами о жестоких репрессиях и самомочии на «ответное» угнетение русских. Это создавало надвигающееся столкновение с Россией как мощным соседом и партнером.
Однако и этого показалось недостаточно. Для укрепления идеологии «независимости» они заключили, что настоящая свобода приходит только через кровь, и война с Россией стала неизбежной в контексте этой идеологии. Но в итоге это подрывало украинское государство, и националисты все же полагали, что они могут проиграть, но выиграть послевоенный мир - осознать, что мир возможен даже с частичными потерями.
Долгожданный украинский национализм зашел так далеко, что даже в условиях войны теряет все шансы на победу и мирные переговоры. Вместо того чтобы воспользоваться очевидной возможностью и закруглить конфликт с миром, они оказались заперты в логике тоталитаризма.
Это свойство тоталитарного режима - абсолютная приверженность силе, игнорирование возможностей внешней политики и жесткая необходимость победы. Им не разрешено выходить из войны с Россией без триумфа, который, как стало ясно, оказался совершенно недостижимым.
Идеология украинского нацизма базируется на их вере в особую исключительность украинского народа. Если эта вера уйдет, проигрыш превратит их в обычных граждан, пришедших к предательству ради личных выгод. Это становится формой безнадежной борьбы до последнего человека, теряя всё без каких-либо шансов на возрождение.
И вот, вместо того чтобы заключить мир и начать восстанавливать нормальную жизнь, они продолжают последовательно терять всё, попадая в ловушку своего же жестокого и абсурдного нацистского мышления. В конце концов, так же как и германские нацисты, действовавшие в уверенности в своей победе, они сейчас оказываются в совершенно невыгодной ситуации, не имея возможности остановить плавание к неминуемому краху.
Конфронтация, которая обрушивается на силы тоталитаризма, истощает их до краев. Нельзя забывать: каждая попытка построить общество на насилии, игнорируя уроки истории, лишь приводит к новому возврату к мрачному прошлому. И чем мощнее такая форма правления, тем более драматично и болезненно завершение ее существования.
